Все мы с детства помним этот сказочный сюжет. Но зачем мирным перелётным птицам похищать ребёнка?
Ладно бы какого-нибудь царевича, но ведь в сказке речь идёт об обычной крестьянской семье.
Почему бабе-яге в этой сказке служат не совы или какие-нибудь хищные птицы?
И почему они так странно называются «гуси-лебеди», это же два разных биологических вида и крестьяне их вполне различали?
Эмблема современных «диких гусей».
Дело в том, что речь идёт вовсе не о птицах.
У кого было прозвище «дикие гуси» в двадцатом веке? У наёмников.
Думаете, это прозвище появилось совсем недавно? Как бы не так.
Английский дипломат Джайлс Флетчер, посещавший Россию в XVI веке, по возвращении в Англию написал книгу о нашей стране, она так и называлась: «О государстве Русском». В ней есть такие примечательные слова:
Русские защищают свою страну и земли, ими приобретенные, а крымские татары делают на них набеги один или два раза в год, иногда около Троицына дня, но чаще во время жатвы. Когда идет войной сам Великий или Крымский Хан, то ведет он с собой огромную армию в 100 000 или 200 000 человек. В противном случае, они делают кратковременные и внезапные набеги с меньшим числом войска, кружась около границы, подобно тому, как летают дикие гуси, захватывая по дороге все и стремясь туда, где видят добычу.
Обложка книги Флетчера издания 1643 г.
Как видим, татарские конные банды сравниваются именно с дикими гусями. То есть уже в то время подобное сравнение было в ходу. А крымские татары производили свои набеги именно за пленными, которых потом продавали в рабство на восточных рынках.
Так что сказка имеет под собой историческую основу — в отсутствие взрослых защитников на деревню налетела конная банда и забрала ребёнка в качестве добычи. Сестра мальчика благоразумно спряталась в этот момент, а её братец не успел.
Тут вспоминается другая сказка, уже литературная, про царевну-лебедь. Пушкин её написал на основе русской народной сказки. Причём действие сказки имеет чёткую географическую привязку. Царь Салтан — это турецкий султан. По сюжету, некий молодой человек спасает лебедь от коршуна, подстрелив последнего. Лебедь превращается в красавицу, да ещё и волшебницу, которая помогает юноше стать царём, а затем обрести разные чудесные предметы, о которых он узнаёт со слов «сватьей бабы Бабарихи». К ней мы ещё вернёмся, а пока рассмотрим образ царевны-лебедя.
Коршун и дева из современной сказки. Иллюстрация к «Ведьмаку» А. Сапковского.
Если гуси-лебеди это разбойники, то царевна-лебедь оказывается предводительницей летучей банды. За ней гнался некий «коршун», то есть посланец местного правителя, которого главный герой подстрелил из лука. А ведь наш герой царского рода и сам вполне может претендовать на роль местного царя, что и происходит, когда девица разбирается в ситуации и оказывает ему помощь.
Кстати, эта «лебедь» и сама скорее всего происходит из знатного, а то и царского рода, не зря же она названа «царевной». Вполне возможно, что власть захватил некий узурпатор, а ей с небольшим отрядом преданных джигитов пришлось скрываться, до встречи с Гвидоном. А потом они устроили переворот и Гвидон сам сел на трон, в конечном итоге взял деву-лебедь замуж.
Средиземноморские пираты.
«Тридцать три богатыря» из моря тоже не представляют собой ничего чудесного.
Это... команда пиратского корабля, причём весьма удачливого, судя по их драгоценной броне. «В чешуе» означает в чешуйчатом доспехе, причём богато украшенном, раз оно сверкает на солнце «как жар». Такой доспех стоил очень дорого, но и защиту обеспечивал неплохую.
Вернёмся теперь к пресловутой «сватьей бабе Бабарихе». Сватьями называли родных одного из супругов по отношению к другому супругу. То есть она — мать трёх сестёр, которые «пряли поздно вечерком», когда царь Салтан (то бишь султан) прогуливался под их окнами. Точнее, мачеха, ведь будь она им родной матерью, то приходилась бы родной бабушкой Гвидону, о чём было бы прямо сказано. Или же две остальные девицы ей родные дочери, а мать Гвидона приёмная или (помним про султана - защитника веры) дочь другой жены её мужа. И в таком случае вполне понятно неприязненное отношение к ней.
«Бабр», символ города Иркутска.
Но откуда такое странное имя или прозвище — Бабариха?
Бабр — это тигр. Вернее, так называли всех крупных кошачьих: тигров, барсов, гепардов.
В переносном смысле на Востоке «царским тигром» называли командира царских телохранителей. По сути, этот пост аналогичен посту префекта преторианцев в древнем Риме. То есть Бабариха может быть вдовой полководца, занимавшего этот высокий пост. Это объясняет её осведомлённость (от мужа могли остаться связи в разведке) и влияние при дворе султана.
Налёт гусей-лебедей, наёмников Бабая-аги.
Если вернуться к «гусям-лебедям», то вспомним, что они служили бабе-яге. Поскольку, как выяснилось, речь идёт о татарских налётчиках, то баба-яга здесь не имеет отношения к лесной колдунье. Это «бабай-ага», в буквальном переводе с тюркского «уважаемый дед», а по смыслу скорее «пожилой господин». Наши дикие степные гуси-лебеди доставляют ему всю добычу, включая рабов и заложников. Девочке удаётся спасти своего брата из плена исключительно чудом. На то она и сказка, чтобы всё кончалось хорошо.
Источник